все-таки в душе я блондинка...
не люблю писать различные рейтинги, ворнинги, пейринги и прочие "нги", поэтому не буду сего делать. Я считаю, что это заранее создает в некоторой степени предвзятое отношение: просто у самой довольно часто бывает, что читаю эти характеристики и по каким-либо причинам отказываюсь от самого рассказа, а потом оказывается, что пропустила хорошую вещь. А еще не люблю слово "фик" поэтому старательно его избегаю в своих постах, оно абсолютно противоестественно для всего моего существа. В русскам языке и без этого слова нужную формулировку можно подобрать. Ну, да это, все лирика:
читать дальше Филократ медленно брел по извилистой дороге через лес. Он возвращался из небольшого уединенного дома в горах, где отдавал заказ, обратно в кузницу своего наставника - в Пеллу. Заказов теперь было мало, и они почти стали редкостью. После войны с римлянами в Македонии царила бедность и смятение. Гордая, сильная, благополучная страна, диктовавшая вою гегемонию в Греции около ста сорока лет, была разорена, унижена и истощена, а население подавлено эмоционально и физически. Последние надежды рухнули в бездну отчаяния и хаоса у Пинда, увлекая за собой золотой век процветания и величия. После того боя домой вернулись немногие - в основном знатные богатые воины, бежавшие с поля раньше других, для них понятия славы, отваги и бесстрашия были пустыми неосмысленными словами. Страна потеряла своего царя, своих граждан, свободу и независимость. Очень скоро сложилось впечатление, что лучшие люди всей Македонии отдали свои жизни в той решающей битве, а теперь остались лишь трусливые перепуганные неудачники, прячущиеся по своим норам и робко ожидающие своей участи. Отец и старший брат Филократа достойно приняли смерть, не желая мириться с поражением. А юноша не мог себе простить, что, поддавшись уговорам матери, все-таки остался дома. Конечно, теперь жизнь его младших сестер и матери напрямую зависела от него - шестнадцатилетнего мальчика. Однако, иной раз Филократ мечтал вернуться в тот знаменательный день, чтобы вместе со своими родными старшими товарищами покинуть дом и больше в него не вернуться. Остаться лежать на равнине близ Пинда, навсегда смешавшись с родной землей.
Пелла уже давно перестала играть ключевую роль в Македонии, превратившись из столицы в провинцию. Большинство знати и богатых жителей переехали в Фессалоники - ближе к морю, где было удобнее вести дела, и жизнь казалась более насыщенной. Но после поражения нанесенного римлянами жизнь затихла и там. Пелла же вовсе опустела и угасла. Старый кузнец радовался каждому заказу, даже если ради него приходилось отлучать ученика на полдня.
Филократ уже вышел на лесную дорожку, ведущую напрямик к городу, когда услышал за спиной приближающийся топот копыт. Юноша отошел к краю дороги, чтобы пропустить всадника, но тот остановился возле него. На крупной вороной лошади сидел мужчина лет тридцати, в котором без сомнения угадывался воин, трудно было понять лишь его происхождение. На всаднике был черный плащ, блестящий черный нагрудник, в руках он держал сияющий шлем с черным гребнем. Мужчина некоторое время смотрел на растерявшегося юношу, после чего спросил: - Ты, Филократ, ученик Главка?- юноша утвердительно кивнул.
- Садись, - Незнакомец протянул руку, чтобы мальчик смог залезть на лошадь.- У меня есть для тебя работа.
После того, как юноша уселся сзади воина, последний тронул лошадь, и она с неимоверной скоростью сорвалась с места, унося своих наездников, прочь от Пеллы, в сторону гор. Филократ видел только быстро мелькающие сосны и скоро понял, что совершенно не понимает, куда его везут. Еще больше пугало осознание того, что он никогда не видел и не слышал о лошади, способной скакать с такой скоростью. Встречные потоки воздуха развевали волосы мальчика, а глухой топот копыт, без устали ударяющих о землю, гулко отдавался в ушах. Юноша не знал, сколько продолжалась бешеная скачка, но, внезапно вылетев на берег небольшого горного озера, лошадь остановилась, как вкопанная.
-Приехали, мой юный друг, - услышал Филократ голос всадника.- Слезай.
Мальчик устало спрыгнул на землю и огляделся вокруг. Он подумал, что они поднялись достаточно высоко в горы. На небольшой площадке среди хребтов гор расположилось озеро, в котором зеленым хороводом отражались сосны, растущие вокруг. С соседней возвышенности, плавно скользя по камням, в озеро устремлялся небольшой водопад. Тропинка, по которой они приехали, извилисто спускалась вниз и терялась среди деревьев. Вокруг было тихо и неимоверно спокойно. В густых кронах не звучали голоса птиц. Над горами простиралось безоблачное небо неяркого ровного цвета.
Всадник спрыгнул вслед за Филократом и повел лошадь к отвесной скале, где в виде распахнутых ворот зиял огромный мрачный проем. Спутник уверенно шагнул в пещеру, его черный плащ чуть колыхнулся и скрылся, словно тьма поглотила воина. Юноша замешкался на мгновение, после чего устремился следом. Мужчина взял висевший где-то на стене факел, зажег его и отправился вперед. К удивлению мальчика в пещере не пахло сыростью, не чувствовалось холода, и ничего не указывало на то, что здесь когда-либо присутствовала какая-то жизнь.
Они поднимались вверх по крутой бесконечной лестнице, пока, наконец, воин не остановился и не распахнул дверь, ведущую в очередное помещение, наполненное тьмой, она казалась ощутимой физически. Он взял мальчика и втянул за собой в абсолютный мрак, от которого не спасал даже факел. Всадник поднес пламя к висевшему на стене факелу, тот час помещение озарилось тысячами вспыхнувших одновременно огней. Филократ замер в немом оцепенении. Перед ним простирался огромный зал, конца которому не было видно. Пол, стены, потолок в зале были отделаны блестящими полированными плитами белого мрамора. На стенах висели огромные золотые факелы, придающие еще больше блеска сияющему помещению. В зале стройными рядами, оставив лишь широкий проход по середине, в начищенных новых доспехах стояли тысячи воинов. Длинные сарисы, словно вросшие в пол, устремлялись своими наконечниками вверх. Рядом с каждой сарисой стоял воин, опирающийся на свое копье. Никто не шевелился, лишь едва заметное дыхание отличало спящих людей от причудливых скульптур, которыми они казались на расстоянии.
Глубоко пораженный юноша безмолвно последовал за своим проводником по проходу. Филократ заворожено рассматривал воинов: здесь были совсем юные мальчики и солдаты, прошедшие не через одно сражение. На лицах мужчин читалось спокойствие и безмятежность, кожа их была бледней обычного, морщинки у пожилых солдат почти расправились, открывая взору не испорченные природные черты. Прислонившись к ногам воинов, на полу стояли начищенные бронзовые асписы, украшенные виргинской звездой.
Дальше следовали ряды всадников в полном вооружении. Они сидели верхом на своих лошадях, низко опустив головы в блестящих шлемах к груди, в одной руке они держали копье из кизиловой древесины, упирающееся в пол, а другая безжизненно свисала вниз. Лошади спали, вытянув шеи и изредка чуть подергивая ушами.
Юноша все шел за мужчиной, и ему казалось, конца этому залу не будет. Справа и слева от него стояли тысячи воинов, погруженные в глубокий безжизненный сон. Наконец, впереди появилась широкая мраморная лестница, ведущая к площадке, окруженной множеством факелов. Рядом с лестницей стояли горделивые вороные лошади в расшитых золотом попонах, на них сидели статные всадники в золотых доспехах - воины, несущие почетную вечную стражу. Их позы не были свободными и расслабленными, только закрытые глаза коней и всадников указывали на их глубокий сон.
Филократ не заметил, что его спутник остановился и отошел в сторону, сам юноша, как будто притягиваемый неведомой силой, поднялся по ступеням. Там, в самом центре площадки, стоял большой каменный саркофаг, украшенный множеством барельефов. А крышка, словно сделанная из тончайших пластин прозрачного горного хрусталя, надежно берегла того, кто лежал внутри.
«- Мой царь…»- едва слышно прошептал юноша, чувствуя, как на глазах выступают благоговейные слезы.
На пурпурной мягкой ткани саркофага лежал молодой мужчина. Светлые, чуть вьющиеся волосы отливали золотом в волшебном свете не ярких факелов. Ни одна морщинка не портила красивые черты бледного лица, похожего на мраморное изваяние искусного скульптора. Его грудь едва заметно поднималась в холодном безжизненном дыхании. Рядом находился меч, украшенный драгоценными камнями и красивый узорчатый шлем с двумя белыми перьями.
- Мой царь…- повторил юноша чуть громче, дотрагиваясь до прозрачной крышки саркофага.
- Не надо, мой мальчик, не тревожь его сон, - услышал Филократ голос мужчины - проснется царь, проснутся остальные, а им еще рано… еще не время…
Юноша поднял на воина глаза полные отчаяния и боли:- Не время?! Наша страна в руинах! Что осталось от Македонии? Что нам теперь поможет?
- Нет, еще не время.- Спокойно и беспристрастно ответил незнакомец
Филократ обессилено вздохнул, чувствуя, как его со всех сторон окутывает вечность, и тревоги простой бренной жизни куда-то исчезают. Может быть не время.- В своих словах мальчик уловил ту же отрешенность и покой, какую слышал в голосе воина: - Наступит час, и все герои пробудятся от сна и отправятся на битву, на самую великую битву…
Филократ оторвал взгляд от Александра и осмотрелся вокруг. У изголовья царского ложа стоял красивый вороной жеребец в нарядном оголовье и роскошной попоне. Его умные глаза тоже были закрыты, а голова клонилась к земле. Рядом находился еще один саркофаг, в нем лежал красивый мужчина. Его темно-каштановые волосы плавными потоками струились по ткани ложа, а черты лица казались противоестественными в своей красоте. У правой руки лежал шлем и меч не менее изысканной работы, а изголовье стоял великолепный конь.
-Гефестион…- произнес мальчик, подходя к его саркофагу и внимательно всматриваясь в лицо молодого мужчины, в надежде увидеть хотя бы малейшее движение. Филократу хотелось снять прозрачную крышку, чтобы дотронуться до притягательного лица. Оказавшись между двумя саркофагами, юноше почудилось, что он слышит стук двух сердец, идущих в одном ритме. Стук, который уносил в вечность и безмятежность, околдовывая, очаровывая, ничего не обещая, но наполняя самыми яркими чувствами и эмоциями.
Филократ с трудом заставил себя отойти от покоящихся воинов и вернуться к черному всаднику, терпеливо ожидавшему юношу на ступенях лестницы.
-В чем будет заключаться моя работа?- безуспешно пытаясь прейти в себя, спросил юноша.
-Нужно заточить мечи вот у этой шеренги воинов - мужчина указал рукой на длинный ряд солдат.- Только постарайся никого не тревожить.- Воин отдал Филократу мешок с инструментами и удалился, оставив его наедине со спящим войском.
Филократ не знал, сколько прошло времени к тому моменту, как он добрался до последнего солдата и заточил его меч. Он не чувствовал усталости, ему не хотелось ни спать ни есть.
- Ты уже закончил работу?- услышал юноша знакомый голос, как только он вложил последний меч в ножны.- Тогда нам пора прощаться.- Воин повел Филократа к выходу из сияющего зала. Перед самой дверью мальчик обернулся, бросив прощальный взгляд на широкую мраморную лестницу, на площадке которой вечным сном спали герои ушедших времен.
На выходе из пещеры мужчина посадил Филократа на свою крупную вороную лошадь:- держись крепче, мой юный друг, она домчит тебя до дома. Возьми это за свою работу.- Воин протянул мальчику увесистый сверток, в котором лежали три старых, пришедших в негодность меча. Мальчик с удивлением посмотрел на содержимое, но спросить ничего не успел - лошадь сорвалась в галоп, унося своего наездника к родному городу. Скакун остановился только у двери дома Филократа и, когда мальчик слез, умчался обратно. Юноша встретил мать и с удивлением узнал, что отсутствовал год, а мечи в свертке оказались полностью сделанными из золота.
читать дальше Филократ медленно брел по извилистой дороге через лес. Он возвращался из небольшого уединенного дома в горах, где отдавал заказ, обратно в кузницу своего наставника - в Пеллу. Заказов теперь было мало, и они почти стали редкостью. После войны с римлянами в Македонии царила бедность и смятение. Гордая, сильная, благополучная страна, диктовавшая вою гегемонию в Греции около ста сорока лет, была разорена, унижена и истощена, а население подавлено эмоционально и физически. Последние надежды рухнули в бездну отчаяния и хаоса у Пинда, увлекая за собой золотой век процветания и величия. После того боя домой вернулись немногие - в основном знатные богатые воины, бежавшие с поля раньше других, для них понятия славы, отваги и бесстрашия были пустыми неосмысленными словами. Страна потеряла своего царя, своих граждан, свободу и независимость. Очень скоро сложилось впечатление, что лучшие люди всей Македонии отдали свои жизни в той решающей битве, а теперь остались лишь трусливые перепуганные неудачники, прячущиеся по своим норам и робко ожидающие своей участи. Отец и старший брат Филократа достойно приняли смерть, не желая мириться с поражением. А юноша не мог себе простить, что, поддавшись уговорам матери, все-таки остался дома. Конечно, теперь жизнь его младших сестер и матери напрямую зависела от него - шестнадцатилетнего мальчика. Однако, иной раз Филократ мечтал вернуться в тот знаменательный день, чтобы вместе со своими родными старшими товарищами покинуть дом и больше в него не вернуться. Остаться лежать на равнине близ Пинда, навсегда смешавшись с родной землей.
Пелла уже давно перестала играть ключевую роль в Македонии, превратившись из столицы в провинцию. Большинство знати и богатых жителей переехали в Фессалоники - ближе к морю, где было удобнее вести дела, и жизнь казалась более насыщенной. Но после поражения нанесенного римлянами жизнь затихла и там. Пелла же вовсе опустела и угасла. Старый кузнец радовался каждому заказу, даже если ради него приходилось отлучать ученика на полдня.
Филократ уже вышел на лесную дорожку, ведущую напрямик к городу, когда услышал за спиной приближающийся топот копыт. Юноша отошел к краю дороги, чтобы пропустить всадника, но тот остановился возле него. На крупной вороной лошади сидел мужчина лет тридцати, в котором без сомнения угадывался воин, трудно было понять лишь его происхождение. На всаднике был черный плащ, блестящий черный нагрудник, в руках он держал сияющий шлем с черным гребнем. Мужчина некоторое время смотрел на растерявшегося юношу, после чего спросил: - Ты, Филократ, ученик Главка?- юноша утвердительно кивнул.
- Садись, - Незнакомец протянул руку, чтобы мальчик смог залезть на лошадь.- У меня есть для тебя работа.
После того, как юноша уселся сзади воина, последний тронул лошадь, и она с неимоверной скоростью сорвалась с места, унося своих наездников, прочь от Пеллы, в сторону гор. Филократ видел только быстро мелькающие сосны и скоро понял, что совершенно не понимает, куда его везут. Еще больше пугало осознание того, что он никогда не видел и не слышал о лошади, способной скакать с такой скоростью. Встречные потоки воздуха развевали волосы мальчика, а глухой топот копыт, без устали ударяющих о землю, гулко отдавался в ушах. Юноша не знал, сколько продолжалась бешеная скачка, но, внезапно вылетев на берег небольшого горного озера, лошадь остановилась, как вкопанная.
-Приехали, мой юный друг, - услышал Филократ голос всадника.- Слезай.
Мальчик устало спрыгнул на землю и огляделся вокруг. Он подумал, что они поднялись достаточно высоко в горы. На небольшой площадке среди хребтов гор расположилось озеро, в котором зеленым хороводом отражались сосны, растущие вокруг. С соседней возвышенности, плавно скользя по камням, в озеро устремлялся небольшой водопад. Тропинка, по которой они приехали, извилисто спускалась вниз и терялась среди деревьев. Вокруг было тихо и неимоверно спокойно. В густых кронах не звучали голоса птиц. Над горами простиралось безоблачное небо неяркого ровного цвета.
Всадник спрыгнул вслед за Филократом и повел лошадь к отвесной скале, где в виде распахнутых ворот зиял огромный мрачный проем. Спутник уверенно шагнул в пещеру, его черный плащ чуть колыхнулся и скрылся, словно тьма поглотила воина. Юноша замешкался на мгновение, после чего устремился следом. Мужчина взял висевший где-то на стене факел, зажег его и отправился вперед. К удивлению мальчика в пещере не пахло сыростью, не чувствовалось холода, и ничего не указывало на то, что здесь когда-либо присутствовала какая-то жизнь.
Они поднимались вверх по крутой бесконечной лестнице, пока, наконец, воин не остановился и не распахнул дверь, ведущую в очередное помещение, наполненное тьмой, она казалась ощутимой физически. Он взял мальчика и втянул за собой в абсолютный мрак, от которого не спасал даже факел. Всадник поднес пламя к висевшему на стене факелу, тот час помещение озарилось тысячами вспыхнувших одновременно огней. Филократ замер в немом оцепенении. Перед ним простирался огромный зал, конца которому не было видно. Пол, стены, потолок в зале были отделаны блестящими полированными плитами белого мрамора. На стенах висели огромные золотые факелы, придающие еще больше блеска сияющему помещению. В зале стройными рядами, оставив лишь широкий проход по середине, в начищенных новых доспехах стояли тысячи воинов. Длинные сарисы, словно вросшие в пол, устремлялись своими наконечниками вверх. Рядом с каждой сарисой стоял воин, опирающийся на свое копье. Никто не шевелился, лишь едва заметное дыхание отличало спящих людей от причудливых скульптур, которыми они казались на расстоянии.
Глубоко пораженный юноша безмолвно последовал за своим проводником по проходу. Филократ заворожено рассматривал воинов: здесь были совсем юные мальчики и солдаты, прошедшие не через одно сражение. На лицах мужчин читалось спокойствие и безмятежность, кожа их была бледней обычного, морщинки у пожилых солдат почти расправились, открывая взору не испорченные природные черты. Прислонившись к ногам воинов, на полу стояли начищенные бронзовые асписы, украшенные виргинской звездой.
Дальше следовали ряды всадников в полном вооружении. Они сидели верхом на своих лошадях, низко опустив головы в блестящих шлемах к груди, в одной руке они держали копье из кизиловой древесины, упирающееся в пол, а другая безжизненно свисала вниз. Лошади спали, вытянув шеи и изредка чуть подергивая ушами.
Юноша все шел за мужчиной, и ему казалось, конца этому залу не будет. Справа и слева от него стояли тысячи воинов, погруженные в глубокий безжизненный сон. Наконец, впереди появилась широкая мраморная лестница, ведущая к площадке, окруженной множеством факелов. Рядом с лестницей стояли горделивые вороные лошади в расшитых золотом попонах, на них сидели статные всадники в золотых доспехах - воины, несущие почетную вечную стражу. Их позы не были свободными и расслабленными, только закрытые глаза коней и всадников указывали на их глубокий сон.
Филократ не заметил, что его спутник остановился и отошел в сторону, сам юноша, как будто притягиваемый неведомой силой, поднялся по ступеням. Там, в самом центре площадки, стоял большой каменный саркофаг, украшенный множеством барельефов. А крышка, словно сделанная из тончайших пластин прозрачного горного хрусталя, надежно берегла того, кто лежал внутри.
«- Мой царь…»- едва слышно прошептал юноша, чувствуя, как на глазах выступают благоговейные слезы.
На пурпурной мягкой ткани саркофага лежал молодой мужчина. Светлые, чуть вьющиеся волосы отливали золотом в волшебном свете не ярких факелов. Ни одна морщинка не портила красивые черты бледного лица, похожего на мраморное изваяние искусного скульптора. Его грудь едва заметно поднималась в холодном безжизненном дыхании. Рядом находился меч, украшенный драгоценными камнями и красивый узорчатый шлем с двумя белыми перьями.
- Мой царь…- повторил юноша чуть громче, дотрагиваясь до прозрачной крышки саркофага.
- Не надо, мой мальчик, не тревожь его сон, - услышал Филократ голос мужчины - проснется царь, проснутся остальные, а им еще рано… еще не время…
Юноша поднял на воина глаза полные отчаяния и боли:- Не время?! Наша страна в руинах! Что осталось от Македонии? Что нам теперь поможет?
- Нет, еще не время.- Спокойно и беспристрастно ответил незнакомец
Филократ обессилено вздохнул, чувствуя, как его со всех сторон окутывает вечность, и тревоги простой бренной жизни куда-то исчезают. Может быть не время.- В своих словах мальчик уловил ту же отрешенность и покой, какую слышал в голосе воина: - Наступит час, и все герои пробудятся от сна и отправятся на битву, на самую великую битву…
Филократ оторвал взгляд от Александра и осмотрелся вокруг. У изголовья царского ложа стоял красивый вороной жеребец в нарядном оголовье и роскошной попоне. Его умные глаза тоже были закрыты, а голова клонилась к земле. Рядом находился еще один саркофаг, в нем лежал красивый мужчина. Его темно-каштановые волосы плавными потоками струились по ткани ложа, а черты лица казались противоестественными в своей красоте. У правой руки лежал шлем и меч не менее изысканной работы, а изголовье стоял великолепный конь.
-Гефестион…- произнес мальчик, подходя к его саркофагу и внимательно всматриваясь в лицо молодого мужчины, в надежде увидеть хотя бы малейшее движение. Филократу хотелось снять прозрачную крышку, чтобы дотронуться до притягательного лица. Оказавшись между двумя саркофагами, юноше почудилось, что он слышит стук двух сердец, идущих в одном ритме. Стук, который уносил в вечность и безмятежность, околдовывая, очаровывая, ничего не обещая, но наполняя самыми яркими чувствами и эмоциями.
Филократ с трудом заставил себя отойти от покоящихся воинов и вернуться к черному всаднику, терпеливо ожидавшему юношу на ступенях лестницы.
-В чем будет заключаться моя работа?- безуспешно пытаясь прейти в себя, спросил юноша.
-Нужно заточить мечи вот у этой шеренги воинов - мужчина указал рукой на длинный ряд солдат.- Только постарайся никого не тревожить.- Воин отдал Филократу мешок с инструментами и удалился, оставив его наедине со спящим войском.
Филократ не знал, сколько прошло времени к тому моменту, как он добрался до последнего солдата и заточил его меч. Он не чувствовал усталости, ему не хотелось ни спать ни есть.
- Ты уже закончил работу?- услышал юноша знакомый голос, как только он вложил последний меч в ножны.- Тогда нам пора прощаться.- Воин повел Филократа к выходу из сияющего зала. Перед самой дверью мальчик обернулся, бросив прощальный взгляд на широкую мраморную лестницу, на площадке которой вечным сном спали герои ушедших времен.
На выходе из пещеры мужчина посадил Филократа на свою крупную вороную лошадь:- держись крепче, мой юный друг, она домчит тебя до дома. Возьми это за свою работу.- Воин протянул мальчику увесистый сверток, в котором лежали три старых, пришедших в негодность меча. Мальчик с удивлением посмотрел на содержимое, но спросить ничего не успел - лошадь сорвалась в галоп, унося своего наездника к родному городу. Скакун остановился только у двери дома Филократа и, когда мальчик слез, умчался обратно. Юноша встретил мать и с удивлением узнал, что отсутствовал год, а мечи в свертке оказались полностью сделанными из золота.
-
-
05.11.2007 в 00:44-
-
05.11.2007 в 00:48-
-
05.11.2007 в 15:56Скорее - не сказка, а фантазия. Реально - как будто Гауфа читала!
-
-
05.11.2007 в 17:07-
-
06.11.2007 в 07:48-
-
06.11.2007 в 12:39Я не помню кстати сказки на тему Мегаса, так что респект тебе, ты это сделала))))
-
-
06.11.2007 в 21:35Masudi спасибо за твою оценку