Дельфийский Оракул

[savage-garden]

написано еще в Греции после посещения храма Аполлона. Во время экскурсии я все пыталась представить как это место погло выглядеть почти две с половиной тысячи лет назад...
Коринфский залив остался позади, широкой лазурной полосой, раскинувшейся вдоль пологих скал, кутающихся в легкой дымке на горизонте. Уставшие лошади медленно брели вверх по извилистой тропинке, поднимающейся все выше и выше. Только Букефал с гордым упрямством энергично переступал копытами по неудобным камням, словно сам хотел получить предсказание у Дельфийского Оракула.
Гефестион посмотрел вверх, на те вершины, к которым вела тропа. Серые каменные скалы, местами поддетые зеленью кустарников, а на более широких выступах мелкими соснами, упирались вершинами в безоблачное чистое небо невообразимо яркого голубого цвета. Гефестион подумал, что с этим необычайным цветом способны сразиться лишь глаза Александра. Такой оттенок был только над горой Парнас, над другими склонами и на горизонте, он терялся, превращаясь в обычный бледно-голубой.
-Какой сегодня жаркий солнечный день.- Александр посмотрел на мокрую шею Букефала, где пот уже взбился в пену.
- Здесь всегда светит солнце, Александр, даже когда вокруг облака и дождь, небо над храмом остается чистым.- Гефестион прищурился от яркого солнца.
Путники остановились у подножия храма в тени соснового дерева. Александра уже ждали жрецы. Молодой царь кивнул войнам, которые подвели мула, нагруженного дарами для Святилища. Гетайры остались с лошадьми, а Гефестион и Александр отправились вверх по Священной тропе. Они шагали вдоль каменной стены, исписанной биографиями вольноотпущенных рабов, поднимаясь все выше и выше по мраморным плитам, отполированным бесчисленным количеством прошедших по ним ног. Вдоль тропы по обе стороны были расставлены сокровищницы фиванцев, эолийцев, киренцев, сифнийцев. Едва ли, где-либо еще в Элладе можно было найти такое количество удивительных скульптур, богатых даров, превосходных статуй, собранных в одном месте. Более других выделялась сокровищница афинян, большая, богато украшенная, у входа в нее лежали трофеи, полученные при Саламинском сражении, вокруг стояли великолепные скульптуры богов и героев. Чуть в стороне от сокровищницы возвышался огромный мраморный столб, отмечающий могилу Диониса, на вершине которого, восседал Наксосский сфинкс, глядящей равнодушными холодными глазами в небесную бесконечность, не замечая робких смертных снующих по тропе день изо дня. Все здания вдоль этой тропы украшали великолепные барельефы, колонны их были сделаны причудливым образом виде распускающихся цветов, стройных танцующих девушек. Обогнув Родосскую колесницу, в которую были впряжены позолоченные, нетерпеливо взметнувшиеся на дыбы и оставшиеся стоять так на века кони, Александр и Гефестион свернули к журчавшему в стороне Кастальскому источнику. Царь скинул одежду, и аккуратно ступая по мокрому камню, медленно погрузил нагретое солнцем тело в холодные воды, бьющего из горы источника. После омовения Александр завернулся в поданную Гефестионом ткань, оделся и пошел к входу в храм. Гефестион посмотрел вслед удаляющемуся другу. Одинокий порыв ветра расправил складки красного плаща взметнувшегося вверх.
Когда царь скрылся, исчезнув в полумраке храма, гиппарх опустился на каменную скамью и с тревогой стал ожидать Александра. Аминторид знал, что сейчас Александр войдет в храм, минует алтарь Посейдона, увидит статуи двух мойр, статую Зевса Мойрагета и Аполлона Мойрагета и направится в самую удаленную часть храма, куда допускают немногих, где стоит золотая статуя Аполлона. Его беспокоило то, что пифия, одурманенная парами убитого змея, могла предсказать. Услышит ли Александр то, зачем пришел? О какой судьбе будет пророчество? Царя не было долго, наконец, он вышел из храма Аполлона Пифийского, и медленно зашагал по широким ступеням вниз, глядя себе под ноги. Когда Александр подошел ближе, Гефестиону показалось, что на его задумчивом лице появилось сомнение. Но, подняв глаза вверх, Аминторид понял, что это была лишь легкая тень, отброшенная крылом взлетевшего с дерева орла.
Сохраняя молчание, спутники сели на лошадей и отправились в обратный путь. Гефестион ехал за Александром, терпеливо ожидая, когда же тот расскажет об услышанном, но он хранил молчание. Тогда Аминторид так и не решился задать волнующий его вопрос. Лишь позже, направляясь к Оракулу Сивы, Гефестион спросил о прошлом предсказании. Александр посмотрел на него спокойно и уверенно: - Пифия сказала, что боги не будут вмешиваться в мою судьбу, я сам ее творю. И еще,- В глазах цвета дельфийского неба на секунду появилась растерянность и даже скорбь.- она сказала, если я примерил на себя доспехи Ахиллеса, мне придется носить их до конца…